Василий Жуковский / Ундина. Старинная повесть (Отрывки)
<…>
Тяжко вздохнув и нахмурясь, рыбак покачал головою; Рыцарь рассказывал дале: «Собрав повода, укрепился Я на седле. Вдруг вижу, какой-то стоит человечек Рядом с конем, отвратительный, грязный горбун, земляного Цвета лицо, и нос огромный такой, что, казалось, Был он длиною со все остальное тело урода. Он хохотал, оскаливал зубы, шаркал ногами, Гнулся в дугу. Я его оттолкнул и, коня повернувши, Был готов пуститься в обратный путь (уж склонилось Солнце, покуда я мчался, далеко за полдень); но карлик, Прянув как кошка, дорогу коню заслонил, «Берегися, — Я закричал, — раздавлю». Но урод, исковеркавшись снова, Начал визжать: «Сперва заплати за работу; ты в пропасть Вместе с конем бы слетел, когда бы не я подвернулся». — «Лжешь ты, кривляка, — сказал я, — не ты, а этот источник Нас сохранил от паденья. Но вот тебе деньги; оставь нас, Дай дорогу». И, бросив одну золотую монету В шапку уроду, поехал я шибче; но снова явился Рядом со мной он; я шпорю коня; конь скачет, но сбоку Скачет и карлик, кривляясь, коверкаясь, с хохотом, с визгом, Высунув красный с локоть длиною язык. Чтоб скорее С ним развязаться, бросаю опять золотую монету В шапку ему; но с хохотом диким оскаливши зубы, Начал кричать он: «Поддельное золото! золота много Есть у меня! погляди! полюбуйся!» И в эту минуту Мне показалось, что вдруг просветлела земная утроба; Дерн изумрудом прозрачным сделался; взор мой свободно Мог сквозь него проницать в глубину; и тогда мне открылась Область подземная гномов: они гомозились, роились, Комкались в клубы, вились, развивались, сгребали металлы, Сыпали в кучи рубин, и сапфир, и смарагд и пускали Вихри песка золотого друг другу в глаза. Мой сопутник Быстро метался то вниз, то вверх; и ему подавали Слитки огромные золота; мне показав их со смехом, Каждый он в бездну бросал, и, из пропасти в пропасть со звоном Падая, все в глубине исчезали. Тогда он монету, Данную мною, швырнул с пронзительным хохотом в бездну; Хохотом, шиканьем, свистом ему отвечали из бездны. Вдруг взгомозилися все и, толпяся, толкаясь, полезли Кверху, когтистые, пылью металлов покрытые пальцы Все на меня растопорщив; вся пропасть, казалось, кипела; Куча за кучей, гуще и гуще, ближе и ближе... Ужас, меня одолел; дав шпоры коню, без оглядки Я поскакал... и не знаю, долго ль скакал; но очнувшись, Вижу, что нет никого; привиденья исчезли; прохладно Было в лесу, и вечер уже наступил. Сквозь деревья Бледно мелькала тропинка, ведущая и́з лесу в город. Взъехать спешу я на эту тропинку; но что-то седое, Зыбкое, дым не дым, туман не туман, поминутно Вид свой меняя, стало меж ветвей и мне заслонило Путь; я пытаюсь объехать его, но куда ни поеду, Там и оно; рассердившись, скачу напролом; но навстречу Прыщет мне пена, и ливнем холодным я обдан, и рвется Конь мой назад; ослеплен, промочён до костей, я бросаюсь Вправо и влево, но все не могу попасть на тропинку. Белый никак на нее не пускает меня. Попытаюсь Ехать обратно — за мной по пятам он, но смирен и волю Путь продолжать мне дает; но лишь только опять на тропинку Взъеду — он тут, и опять заслоняет ее, и холодной Пеной меня обдает. Наконец поневоле я выбрал Ту дорогу, к которой меня он теснил так упорно; Он унялся, но все от меня не отстал и за мною Бледно-туманным столбом подвигался; когда же случалось Мне оглянуться, то чудилось мне, что этот огромный Столб с головой, что в меня упирались тускло и зорко С чудным каким-то миганьем глаза и кивала Всякий раз голова, как будто меня понукая Ехать вперед. Но порою мне просто казалось, что этот Странный гонитель мой был лесной водопад. Наконец я, Выехав и́з лесу, здесь очутился и встретился с вами, Добрые люди. Тогда пропал и упрямый мой спутник».
<…>
Рыцарь Ундину на руки взял и понес через воду. Было то место знакомо, то был островок, на котором Встретился рыцарь с Ундиною в бурю. Ее опустил он Тихо на шелковый дерн и хотел поместиться с ней рядом. «Нет, не рядом со мной, а против меня ты садися, Милый, — сказала она, — хочу я прежде, чем словом Будешь ответствовать мне, твой ответ в непритворных Взорах твоих заране угадывать. Слушай. Ты должен Знать, уж на деле узнал ты, что есть на свете созданья, Вам подобные видом, но с вами различного свойства. Редко их видите вы. В огне живут саламандры, Чудные, резвые, легкие; в недрах земли, неприступных Свету, водятся хитрые гномы; в воздухе веют Сильфы; лоно морей, озер и ручьев населяют Духи веселые вод. Прекрасно и вольно живется Там, под звонко-кристальными сводами; небо и солнце Светят сквозь них; и небесные звезды туда проницают; Там на высоких деревьях коралловых пурпуром ярким, Темным сапфиром блистают плоды; там гуляешь по мягким, Свежим песочным коврам, узорами раковин пестрых Хитро украшенным; многое, бывшее чудом минувших Лет, облеченное тайным серебряных вод покрывалом, Видится там в величавых развалинах: влага с любовью Их объемлет, в мох и цветы водяные их ря́дит, Пышным венцом тростника их седые главы обвивает. Жители стран водяных обольстительно-милы, прекрасней Самых людей. Случалось не раз, что рыбак, подглядевши Деву морскую — когда, из воды подымаяся тайно, Пела она и качалась на зыбкой волне, — повергался В хладную влагу за нею. Ундинами чудные эти Девы слывут у людей. И, друг, ты теперь пред собою В самом деле видишь ундину». Гульбранд содрогнулся; Холод по членам его пробежал; неподвижен как камень, Молча и дико смотрел он в лицо рассказчицы милой, Сил не имея очей отвести.
