Константин Бальмонт / Червь Красного озера. Ирландская легенда
В Донегале, на острове, полном намеков и вздохов, Намеков и вздохов приморских ветров, Где в минувшие дни находилось Чистилище, – А быть может, и там до сих пор, Колодец-Пещера Святого Патрикка, – Пред бурею в воздухе слышатся шепоты, Голоса, привидения звуков проходят.
Они говорят и поют. Поют, упрекают, и плачут. Враждуют, и спорят, и сетуют. Проходят, бледнеют, их нет. Кто сядет тогда над серебряным озером, Под ветвями плакучими ивы седой, Что над глинистым срывом, Тот узнает над влагой стоячею многое, Что в другой бы он раз не узнал. Тот узнает, из воздуха, многое, многое.
В Донегале другое есть озеро, в чаще Лаф Дерг, Что по-нашему – Красное Озеро. Но ни в бурю, ни в тишь к его водам нельзя подходить. В те старинные дни, как не прибыл еще К берегам изумрудной Ирландии Покровитель Эрида, Патрикк, Это озеро звалося озером Фина Мак-Колли. И недаром так звалось оно. Тут была, в этом всем, своя повесть.
Жила, в отдаленное время, в Ирландии Старуха-колдунья, чудовище, Что звалася Ведьмою с Пальцем, И сын был при ней, Исполин. Та вещая Ведьма любила растенья, И ведала свойства всех трав, В серебряном длинном сосуде варила Отравы, на синем огне. А сын-Исполин той отравой напаивал стрелы, И смерть, воскрыляясь, летала С каждой стрелой. На каждой руке у Колдуньи, как будто змеясь, По одному только было Длинному гибкому пальцу. Да, загибались Два эти длинные пальца, В час, как свистела в разрезанном воздухе, Сыном ее устремленная, Отравой вспоенная, Безошибочно цель достающая, птица-стрела. Ведьмою с Пальцем Было немало подобрано тех. до кого прикоснулась, Ядом налитая, коготь-стрела.
В Ирландии правил тогда король благомудрый Ниуль. Он созвал Друидов, И спросил их, как можно избавиться От язвы такой. Ответ был, что только единый из рода Фионов Может Колдунью убить, И убить ее должно серебряной меткой стрелой. Самым был славным и сильным из смелых Фионов Доблестный, звавшийся Фином Мак-Колли. Сын его был Оссиан, Дивный певец и провидец, Видевший много незримого. Слышавший, кроме людского, Многое то, что звучит не среди говорящих людей. Был также славный Фион, звавшийся Гэлом Мак-Морни. Был также юный беспечный, что звался Куниэн-Миуль. Все они вместе, по слову Друидов, Отправились к чаще, излюбленной Ведьмою с Пальцем. Они увидали ее на холме. Она собирала смертельные травы, И с нею был сын-Исполин. Мак-Морни свой лук натянул, Но стрела, просвистев, лишь задела Длинный колдуний сосуд, Где Ведьма готовила яд, Кувырнулся он к синему пламени, Ушла вся отрава в огонь. Исполин, увидав наступающих, На плечи схватил свою мать И помчался вперед, С быстротой поразительной, Через топи, овраги, леса. Но у Фина Мак-Колли глаза были зорки и руки уверены, И серебряной меткой стрелой Пронзил он ведовское сердце. Гигант продолжал убегать. Он с ношей своей уносился, Пока не достиг, запыхавшись, До гор Донегаль. Пред скатом он шаг задержал. Назад оглянулся, И, вздрогнув, увидел, Что был за плечами его лишь скелет: Сведенные руки и ноги, да череп безглазый, и звенья спинного хребта. Он бросил останки. И вновь побежал Исполин. С тех пор уж о нем никогда ничего не слыхали.
Но несколько лет миновало, Сменилися зимы и весны, Не раз уже лето, в багряных и желтых Листах, превратилося в осень, И те же, все те же из славных Фионов Охотились в местности той, Скликалась, кричали, смеялись, шутили, Гнались за оленем, и места достигли, Где кости лежали, колдуний скелет. Умолкли, былое припомнив, и молча Напевы о смерти слагал Оссиан. Вдруг карлик возник, рыжевласый, серьезный, И молвил: «Не троньте костей. Из кости берцовой, коль тронете кости, Червь глянет, и выползет он, И если напиться найдет он довольно, Весь мир может он погубить». «Весь Мир», прокричал этот карлик серьезно, И вдруг, как пришел, так исчез. Молчали Фионы. И в слух Оссиана Какие-то шепоты стали вноситься. Тихонько, неверно, повторно, напевно, Как будто бы шелест осоки под ветром, Как будто над влагой паденье листов. Молчали Фионы. Но юный беспечный, Что звался Куниэн-Миуль, Был малый веселый, Был малый смешливый, Куда как смешон был ему этот карлик, Он кости берцовой коснулся копьем. Толкнул ее, выполз тут червь волосатый, Он длинный был, тощий, облезло-мохнатый, Куниэн-Миуль взял его на копье, И поднял на воздух, и бросил со смехом, Далеко отбросил, и червь покатился, Упал, не на землю, он в лужу упал. И только напился из лужи он грязной, Как вырос, надулся, раскинулся тушей, И вдоль удлинился, и вверх укрепился, Змеей волосатой, мохнатым Драконом, И бросился он к опрометчивым смелым, И тут-то был истинный бой.
Кто знает червей, тот и знает драконов. Кто знает Змею, тот умеет бороться, Кто хочет бороться, тот знает победу, Победа к бесстрашным идет. Но как иногда ее дорого купишь, И сколько в борении крови прольется, Об этом теперь говорить я не буду, Не стоит, не нужно сейчас.
Я только скажу вам, кто внемлет напеву, Я был в Донегале, на острове вздохов, Я был там под ивой седой, Я многое видел, я многое слышал, И вот мой завет вам: Не троньте костей. Коль нет в том нужды, так костей вы не троньте, А если так нужно, червя не поите, Напиться не дайте ему. Так мне рассказали на острове древнем, Пред бурей, над влагой, над глинистым срывом, Сказали мне явственно там Шепоты в воздухе. В воздухе.
